Луис свалил пустые банки из-под пива под раковину, неожиданно почувствовав, еще чуть-чуть и его вырвет. Комната закружилась у него перед глазами. В это время в дверь постучали. Долго.., на самом деле это Луису только показалось.., он верил, что стучит у него в голове, что у него галлюцинация... Но стук повторялся снова и снова, терпеливый и неумолимый стук. И неожиданно, Луис вспомнил историю с обезьяньей лапкой. Холодный ужас затопил его. Он, кажется, даже физически ощутил это, словно нашел мертвую руку в холодильнике; мертвую руку, которая неожиданно обрела самостоятельную жизнь и заползла ему под рубашку, вцепившись в тело возле самого сердца. Глупый образ, грубый и глупый, но. - .ох? Луис не чувствовал, что это глупо. Нет! Луис, не чувствуя ног, подошел к двери и попытался открыть щеколду трясущимися пальцами. Открывая дверь, он подумал: "Это Пасков. Друг Пасков в гости зашел! Стоит там в своих спортивных трусах, по-прежнему живой такой паренек, только слегка подгнивший. Пасков - друг! Пасков, который снова станет предупреждать: "Не ходи туда". Как это в той детской сказочке?.. Не пей, козленочком станешь!.." (В оригинале - What was that old song by the Animals? Baby please don't go, baby PLEASE don't go, you know I love you so, baby please don't go..) Дверь открылась. На пороге стояла темная фигура - темная даже на фоне ночи - ночи между Днем Прощания и Днем Похорон его сына. Там стоял Джад Крандолл. Его редкие белые волосы слегка растрепались. Луис попробовал рассмеяться. Казалось, время повернуло назад. Снова наступил вечер Дня Благодарения. Скоро они возложат закоченевшее, сверхъестественно-тяжелое тело Черча в полиэтиленовый мешок и отправятся в путь. "Ах, не спрашивайте куда, просто пойдем и нанесем визит в Родные Пенаты..."