Сейчас он был уже довольно далеко от города. Он прибавил скорость до незаконных
шестидесяти и пустил лимузин по левой полосе, которая всасывала основной поток 
идущего из Питерсберга транспорта. Холлоранн по собственному опыту знал, что и 
на скорости девяносто миль в час лимузин будет тяжелым, как железо, и даже при 
ста двадцати потеряет немного веса. Но забойные дни Холлоранна давным-давно 
миновали. Мысль о том, чтобы погнать с такой скоростью по пустой прямой полосе 
только пугала. Он старел.
Иисусе, как воняют эти апельсины. Интересно, они не перевернулись? 
О стекло разбивались жуки. Он покрутил приемник, нашел станцию из Майами, 
передававшую "соул" и услышал мягкий, причитающий голос Эла Грина. Мы время 
прекрасно проводим с тобой, но вот вечереет и надо домой...
Холлоранн приспустил окошко, выкинул окурок, потом опустил стекло еще ниже, 
чтобы запах апельсинов выветрился. Он барабанил пальцами по рулю и при этом 
мурлыкал себе под нос. Образок с изображением Святого Христофора, подвешенный 
к зеркальцу, качался из стороны в сторону.
Запах апельсинов вдруг усилился, и Холлоранн понял: сейчас что-то будет. 
Из зеркальца на него глянули собственные глаза - удивленные, широко раскрытые. 
А потом его словно ударило и взрыв этот выбил все остальное: музыку, дорогу, 
убегающую под колеса, рассеянное осознание Холлоранном самого себя, как 
уникального создания рода человеческого. Как будто кто-то наставил на 
Холлоранна психическое ружье и выпалил в него воплем сорок пятого калибра:
!!!ДИК ОХ ПОЖАЛУЙСТА ПОЖАЛУЙСТА ПОЖАЛУЙСТА ПРИЕЗЖАЙ!!!